***
Много, много, много, много людей. . . Тысячи лиц. Как просто рассеять себя по ветру, разбросать в разные стороны, раздарить по кускам. . . и как приятно. . . И остаться перед пустым корытом. Сменяя любви и платья - вдруг понять, что тебя слишком много, что нет тебя, той одной единственной тебя в сером свитере до колен, Кончиты, которая 30 лет ждет любимого, а потом дает обет молчания. «Мне сорок лет - нет бухты кораблю». Эти сорок лет мертвой хваткой держат за горло (мое семнадцатилетнее горло), валунами - на моих семнадцатилетних плечах. Это я, сорокалетняя, полуседая бреду по пустынному городу, по фантастической мертвой улице с мертвым, тем самым, вечным фонарем. Ни одного светящегося окна, или нет - все окна горят и даже фонарь теряет свой леденящий ужас - от этого он еще ужасней - мой единственный фонарь в зареве светящихся окон, затерянное солнышко. В фонаре, лавине, водопаде, извержении осени - мои сорок лет. Я торжествую свое одиночество, пью до дна персональное вино - расплавленная медь - струя из кленовых листьев, а привкус - медный привкус - горечь осени. Листья - тенями, воспоминаниями, призраками, каждая капля - слезинка янтаря, долька мандаринки - детская трогательность, взрослая боль. Кошачьей лапкой по сердцу мягкой, но с коготками.
1986 г. |